Вадим Голутвин - в полном смысле слова - профессионал и ветеран. Он 25 лет в рок-н-ролле, прошел через популярные ВИА 70-х годов. "Веселые ребята" (75-76 г.г.), "Добры молодцы" (7б-78г.г.), блистал в легендарной рок-группе "Аракс" (78-80г.г.), работал с композитором Максимом Дунаевским (80-81г.г.), в возрожденном "Воскресенье" (81-83г.г.), с Юрием Антоновым , в Утесовском госоркестре (83-85г.г.). С 1986 года Вадим - бессменный гитарист "СВ". 0 творческом пути и взглядах на современную музыку с Вадимом Голутвиным беседует наш корреспондент Алексей Иванович.

Music Box: Вадим, что из твоего музыкального прошлого наиболее дорого для тебя сегодня?
Вадим Голутвин: Пожалуй, период работы в "Араксе". Это было наиболее цельное существование, которое воплощало в себе молодежные чаяния самоутверждающихся личностей. И это было по-настоящему мощно и интересно как для нас, так и для всех тех, кто бывал на наших концертах.

МВ: Да, еще в те годы многие известные советские музыканты на вопрос: "Что наиболее интересно в отечественной рок-музыке?" - называли вашу программу "Колокол тревоги", так и не реализованную, к сожалению, на пластинке. Что ты можешь вспомнить об этом?
В.Г.: Это была очень интересная работа. Мы провели уйму времени на студии фирмы "Мелодия". Там была аппаратура высшего класса! И мы имели возможность детально отработать каждый номер. Это была хорошая профессиональная работа и наше соединение тогда с Юрием Антоновым дало, по-моему, ощутимый результат.

МВ: Но ведь "Аракс" существовал как вполне самостоятельный коллектив и ваш альянс с Антоновым был не столько творческим, сколько, скорее, карьерным шагом? Что для вас было дороже: аккомпанировать Антонову или делать свою музыку?
В.Г.: В то время для нас основным в этом альянсе был карьерный момент. Нам, как группе, требовалось самоутверждение. Тогда нельзя было ни записывать свои произведения на фирме "Мелодия", ни исполнять их на концертах. А под "крышей" Юрия Антонова мы могли существовать как официальный коллектив, разбавляя его репертуар своим и исполняя его песни. Нам тогда казалось, что это какой-то компромисс... С течением времени очевидным стало, что человеческие отношения здесь были гораздо важнее. Наша терпимость к Юриному "попсовому" репертуару при том, что мы считали себя только хард-роковой группой, и его терпимость в отношении нашего хард-рокового экстремизма как раз и принесли свои плоды.

МВ: Я не думаю, что эта совместная работа заметно помогла вам. Вот ваша помощь ему ощутима. Он совершил очередной прорыв в верхние строки хит-парадов с песнями "Мечта сбывается", "Я вспоминаю". Его стиль - довольно мягкий, традиционно "эстрадный" заметно изменился благодаря вашей группе и, возможно, именно новое звучание "Аракса" помогло Юрию Антонову 2-й раз вернуть себе популярность в начале 80-х годов.
ВГ.: Ну, он вернет себе популярность и в 3-й, и в 5-й раз...

МВ: А в группе "Аракс" ведь был еще один гитарист - Тимур Мардалейшвили. Как складывался этот дуэт? Был творческий альянс или это просто два разностилевых гитариста, один из которых ориентировался на хард-рок в лице Ричи Блэкмора, а другой - на более мягкую музыку?
В.Г.: Именно так Действительно, Тимур был ориентирован только на хард-рок, причем на школу именно Ричи Блэкмора. Его вполне можно назвать учеником и продолжателем Блэкмора, а я всегда занимался и народной музыкой, и классикой, и имел пристрастие к акустической гитаре. Из всего этого складывалось довольно объемное звучание, то есть наши различия шли на пользу делу.

МВ: За многие годы, прошедшие после легендарного фестиваля "Рок-панорама-86", где состоялся дебют вашей группы "СВ", в составе этого коллектива происходили перемены - менялись вокалисты, инструменты, но ты и Александр Чиненков - постоянные участники группы. Можешь ли ты дать характеристику "СВ" как некой творческой лаборатории, которая не является в привычном понимании группой, штампующей одинаковые альбомы, а занимается экспериментаторством?
ВГ.: Да, ты точно угадал суть этой компании. "СВ" - действительно, скорее музыкальный клуб или лаборатория - назови как угодно, но не группа, которая стремится застолбить за собой яркий узнаваемый имидж и с его помощью "окучивать" народонаселение. Может быть потому, что мы свою часть "фанфар" и публичного успеха успели получить, у нас есть время спокойно заниматься музыкой. Мы записали самые разнообразные альбомы, и это потому, что были разные составы, разное время, то есть, по массе причин. Наши коммерческие интересы в "СВ" никак не выражены, деньги мы зарабатываем на другом поприще.

МВ: Можешь ли ты сказать, что "СВ" - это не коммерческий коллектив, а чистое творчество?
ВГ.: Вообще, это сложный вопрос. Коммерция бывает разной: можно продавать голоногих девочек, которые ничего, кроме как выглядеть, не умеют, а другое дело - сделать какой-то проект, осуществить его мощное продюссирование, не побояться вложить средства в него и сделать популярным достаточно сложное и интересное явление. Такой коммерции у нас пока мало, по она будет развиваться, как мне кажется.

МВ: Давай поговорим о свободе творчества. Забота музыканта - не только исполнять любимую музыку, но и приносить деньги домой. Поэтому многие вынуждены заниматься коммерческой музыкой. У тебя, Вадим, есть сейчас возможность свободно творить. Расскажи, какие проекты для тебя сегодня наиболее интересны и в каких побочных проектах ты еще участвуешь.
ВГ.: Ну, творчество - это громко сказано. Но если ты действительно хочешь делать то, что по-настоящему любезно твоему сердцу и без чего ты спать спокойно не можешь, то по моему опыту, ты можешь это делать сверх того, что ты должен делать для семьи. И это справедливо, потому что любой творческий акт - это превозмогание какой-то рутинности жизни, т.е. ты делаешь то, чего жизнь от тебя не требует, она может без этого обойтись. Это нужно тебе. Поэтому ты за это должен платить. Но здесь , на самом деле, противоречий нет, просто нужно гораздо больше работать. Тогда все получится. А что касается каких-то побочных проектов, в которых я принимаю участие, то помимо игры на гитаре я занимаюсь аранжировкой для многих известных наших исполнителей. У меня есть несколько работ в кино, мультипликации. Я никогда не отказываюсь от работы сессионного музыканта в студии, если меня приглашают играть на гитаре для какого-то исполнителя. Это всегда интересно, помимо того, что это нормальный заработок и моя обязанность как профессионала. Как говорится, "назвался груздем"... Поэтому я еду и играю на гитаре с удовольствием.

МВ: Скажи, а что перевесило бы на чаше весов - электрогитара или акустическая?
ВГ.: Мне очень трудно выбрать. Это все равно, что по живому резать. Акустика тика и электрогитара - это, наверное, как фортепиано и электроорган для клавишника, т.е. две составные части его души. Это очень трудно... Я не могу выбрать!

МВ: Но в последнее время ты чаще работаешь с акустической гитарой...
ВГ.: У меня есть и акустическая программа, и композиции чисто электрогитарного характера. Но когда я над чем-то работаю, если это работа с гитарой, то всегда выбираю акустику, потому что это инструмент более доверительный, более интересный, более близкий к душе. В нем нет никакого электромагнитного опосредования чувства. Акустическая гитара наиболее чувственный инструмент.

МВ: Сегодня с вами нет такой популярной личности как Алексей Романов, но тем не менее, группа "СВ" существует. Чем вы сейчас занимаетесь?
ВГ.: Мы получили приглашение от Валерии сотрудничать с ней в ее концертной деятельности и уже больше года с удовольствием это делаем.

МВ: Да, это здорово, когда наши известные поп-исполнители начинают что-то менять в своем "творчестве" и приглашают к сотрудничеству талантливых, настоящих музыкантов. "Попса" тоже должна исполняться профессионально! А чем вы планируете заниматься как творческая единица "СВ"?
ВГ.: Нас сегодня 7 человек. Это музыканты из легендарных групп: "Аракс" - Анатолий Абрамов (ударные), Сергей Рудницкий (клавишные); "Рок-Ателье" - Сергей Березкин (гитара), "Динамик" - Сергей Рыжов (бас-гитара). Из старого "СВ" - Сергей Нефедов (клавишные), Александр Чиненков (труба, перкуссия) и я. Все мы люди пишущие, поэтому есть много репертуара, который предстоит освоить. В какую концертную форму это выльется, сказать трудно. Но программа будет собирательной. Мы просто хотим взять все, что у нас есть и посмотреть, что это за "горсть камешков" такая получилась. Первая программа не будет иметь концепции и объединена будет только одним стилем исполнения. Мне кажется, это довольно интересно.

МВ: Когда возможен выход такого СD?
ВГ.: Не думаю, что скоро. Пока мы репетируем, многое задерживает работу, например семейные причины - ведь Саша Чиненков стал недавно дедушкой (!), такие приятные хлопоты. Возможно, в течение этого года мы выпустим альбом.

МВ: Поговорим о твоих музыкальных принципах. Считаешь ли ты, что на твой вполне сложившийся стиль кто-то повлиял из известных музыкантов? Что чье-то влияние могло быть явным - скажем, ты просто был влюблен в какого-то музыканта, а чье-то влияние ты чувствуешь подспудно уже через годы?
ВГ.: У большинства советских музыкантов найдутся люди, которые повлияли на них в западной культуре, потому что никаких других способов для образования не было. Я был влюблен в одного кантри-блюзового гитариста, который играл с известным сейчас певцом Кенни Логгинсом. В то время это был один из самых популярных дуэтов в стиле "west cost" - Кенни Логинс и Джимми Мессина. Последний произвел на меня в свое время очень большое впечатление своей игрой на скомпрессированном чистом звуке. Это было здорово. Я также могу сказать, что в общеэстетическом смысле на меня очень повлияли такие люди как Джеймс Тэйлор, Джоан Бэйз, Боб Дилан, большое количество народников, связанных с движением 60-х. Из рок-музыкантов въелся в кровь и Джимми Пэйдж, и Эрик Клэптон, то есть все то, что связано с европейским блюзом школы Джона Мэйэлла.

МВ: Твой звук имеет характерную окраску. Чем-то он напоминает звучание гитары Энди Саммерса - такая легкая прозрачность. С помощью чего ты добиваешься этого и какую обработку используешь?
ВГ.: Спасибо за сравнение с Энди Саммерсом! И он, и Police в целом произвели на меня большое впечатление. Что я использую... Довольно простой набор из компрессора, дилэя, причем не крупного, не рельефного. Я не играю с дилэем в том смысле, что я не играю музыку, основанную на повторении... нет. Я использую его для создания минимального комнатного объема, примерно 20 миллисекунд задержки. Также я использую дисторшен и хорус. В одной из гитар у меня есть экспандер, это классная вещь, но требует специального внимания, потому что при том, что компрессор зажимает динамику, экспандер сохраняет атаку, но нужно очень внимательно отстраивать все это. У меня это раз и навсегда отстроено как-то, т.е. экспандером особенно не занимаюсь. И еще раз повторяю: узнаваемость музыканта определяется не звуком, а особенной музыкальной драматургией. Я долгое время занимался техническими упражнениями, пытался овладеть и ладовой музыкой, и сейчас продолжаю этим заниматься, но уже не в части упражнений, а просто свободно применяя это в отдельных импровизационных фрагментах, и в конце концов я пришел к своему языку, достаточно простому, но спонтанному и честному - в том смысле, что я все-таки способен адекватно выразить свое эмоциональное состояние, при этом сумев его удержать, т.е. прожить предлагаемый музыкальный объем естественно и с восторгом. Стремление каждого гитариста состоит в том, чтобы найти свой импровизационный язык. Я на каком-то этапе, видимо, обрел его настолько очевидно, что стал узнаваем.

МВ: Сейчас среди музыкантов наметилась тенденция к упрощению обработки. Даже Стив Вай, звук которого легко узнается, использует простой дисторшен Boss. Что ты думаешь об этом?
ВГ.: Согласен, любая обработка звука пожирает динамику, а это одно из самых дорогих выразительных средств, что есть у музыканта. Поэтому, конечно, в разное время я пробовал различные варианты: играл через 2 агрегата, разветвляя звук стереохорусом, и это здорово! Но все это диктует определенную музыку, достаточно "ровную", малоэмоциональную, звук очень красивый, им можно упиваться, но выразить им русское состояние жизни тяжело. Поэтому я согласен, что чем проще обработка, тем лучше... Но хочется и чтобы звук тянулся, поэтому компрессировать его необходимо. Вот для чего нужен дисторшен. У меня нет постоянных приборов. Хотя я купил для гастрольной работы DOD'овскую педаль, в которой есть все, что мне надо. Чаще пользуюсь моновыходом, хотя бывают ситуации, когда в течение полуторачасового концерта нет возможности подстроиться и тогда хорус спасает. Еще у меня есть BOSS'овcкий компрессор-сустэйнер, BOSS'овский, который я иногда применяю со своим старым GIBSON'ом - это случается на блюзовых джэмах. Упрощение обработки - это одна сторона медали. Сейчас наметилась тенденция и к упрощению формы, аранжемента. Вернее не к упрощению, а к лаконичности, точности, более яркому изображению каждой детали, а количество деталей в музыке уменьшается, т.е. это хорошее движение "внутрь". Это не примитивизм, это лаконичность.

МВ: Какой инструмент твой любимый?
ВГ.: Наверное, GIBSON. Но в этом есть элемент мистики и случайности - я играл всегда на том инструменте, который приходит, и он приходил всегда сам. То есть, я не мечтал о чем-то особенном и не совершал никаких дополнительных действий для получения желанного инструмента. Денег всегда не хватало, поэтому если была возможность взять подержанный инструмент дешевле или в рассрочку, я всегда так поступал. Так у меня появился первый фирменный инструмент - копия GIBSON'а, но сделанная в Германии HOER. Потом у меня были простенькие FENDER'а, потом был довольно серьезный японский инструмент EAGLE с прозрачным корпусом.

МВ: А в этом инструменте тебя привлекала имиджевая сторона или он необычно звучал?
ВГ.: Можно сказать, что каждый инструмент звучит необычно и по-своему У этого тоже был свой звук, но поскольку весь корпус его был из пластика, он смотрелся как прозрачная медуза, это было здорово! Но хорошего обертона, который помимо пружин дает само дерево в Стратокастере, там не было. Но все-таки это была довольно точная имитация звука Стратокастера, по тому времени он больше устраивал как имиджевый инструмент.

МВ: Что бы ты посоветовал молодым музыкантам: выбирать инструмент покруче формой или попроще, но хорошо звучащий?
ВГ.: А это - кому что нужно. Если человеку для того, чтобы чувствовать себя уверенно и играть лучше необходим какой-то инструмент необычной формы - пусть делает это. Но если у него есть тяга к традиции и в звуке, и в музыкальном ощущении, если он хочет ощущать связь с какими-то музыкантами, которые играли подобную музыку прежде, то стоит держаться более традиционных форм.

МВ: Имеет ли для тебя значение выбор струн?
ВГ.: У меня нет проблем со струнами для электрогитары. Я покупаю любые струны: будь то FENDER или ERNIE BALL. Главное - чтобы это были настоящие струны и устраивали меня по калибру. Я играю на десятке 10-42. У меня гораздо больше проблем со струнами для акустической гитары: трудно найти хорошие металлические струны, но D'ADDARIO 010 меня устраивают. Хотя в последнее время я перешел на DEAN MARKEY - BLUE STEEL 11-46 .

МВ: А почему ты не используешь tremolo на электрогитаре?
ВГ.: Сейчас уже начал использовать. Это произошло по соображениям практическим: меня часто приглашают на записи и там требуется, чтобы был этот "модный образ" - плавающий звук. Поэтому я овладел им и применяю теперь. А раньше не использовал tremolo, потому что мне это было не нужно. Ведь не все приемы близки музыканту, не все средства нужны для достижения поставленной творческой задачи. Например, я никогда не пользуюсь TAPPING'ом, не играю с дилэем. Дело в том, что технические приемы не только могут помочь в достижении творческой цели, но и в состоянии трансформировать саму цель, то есть, изменить саму музыку. Когда ты используешь тот или иной прием, ты погружаешься в определенную музыкальную эстетику, и поэтому правильный выбор средств очень важен для того, чтобы сыграть именно то и именно так, как мечталось бы...

МВ: Ты использовал раньше "лэсли"?
ВГ.: Да, я долго играл на громадной DYNACORD'овской колонке "лэсли" и даже возил ее с собой на гастроли в Сибирь. Но по-моему, это лишнее. Это отнимает динамику, усложняет возможность получения качественного звука - нужно ставить 3 микрофона... Вообще, этот эффект Допплера в своем электронном варианте известен как "флэнджер" и "хорус". Флэнджер у меня вызывает зубную боль, а хорусом я пользуюсь постоянно. Использование "лэсли" не было вызвано творческой задачей, просто эксперименты, но он выручал при ошибках в сведении и записи. Часто случается очень яркий поворот фазы, чего бы я не хотел, а это происходит иногда в моно-звучании. Бывает, что половина волны пропадает и получается большой разлив. Я не люблю большой разлив, мне нравится, чтобы звук немного жил, но незаметно, постоянно двигался при этом, как бы оставаясь на месте. Медленный хорус мне это дает.

МВ: Какой аппарат ты больше любишь использовать?
ВГ.: По объективным причинам это не имеет решающего значения. В силу специфики своей работы я много разъезжаю и на каждой площадке бывает разный аппарат - от разбитой TESLA до уникальных современных вариантов. Приходится играть на любой аппаратуре. Самое главное, что хочется получить звук от динамика, нагрузить его по-настоящему. Если это 12-дюймовый CELESTION - это приятно и знакомо, в каком-то варианте устраивают АС-30, MARSHALL... Главное, чтобы была напряженная гитарная середина. Важно, чтобы во время концерта мое ощущение динамики гитары, т.е. громкого удара по струне, было сопоставимо с ударом малого барабана. Я всегда стою близко к барабанщику и участвую в создании ритма с ним на равных. Это довольно тяжелое занятие и для барабанщика, и для меня, но когда это получается - это всегда здорово, потому что возникает настоящий драйв, полет...

МВ: Вадим, в настоящее время в нашей стране оживился интерес слушателей к инструментальной музыке. Почему бы тебе не сконцентрировать свои усилия на выпуске альбома в этом направлении?
ВГ.: Именно этим я сейчас и занимаюсь. Есть желание выпустить сольный альбом, некое гитарное кредо, какое у большинства гитаристов есть, когда они пишут все сами. Если нужны бас или клавиши - они записывают все сами, этим я и занимаюсь дома. Вся комната занята электроникой, пультом и гитарами, а семья вытеснена... Это будет альбом, где я самовыражусь до конца, потому что работа в группе этого не позволяет. Здесь будут номера и акустические, и в сочетании акустики и электрогитары, будут использоваться разные гитары, обязательно будут ударные и перкуссия (помогут мне, видимо, Анатолий Абрамов и Александр Чиненков).

МВ: Вадим, на прощание пожелай что-нибудь молодым музыкантам, для которых твой путь - это пример.
ВГ.: Я желаю всем молодым музыкантам, стремящимся обрести самовыражение либо в сольной карьере, либо в групповой помимо большой целеустремленности и любви к своему делу , еще большей терпимости по отношению к вкусам и чаяниям тех людей, с которыми они работают, потому что это всегда залог долгой жизни и богатых результатов, взаимного проникновения стилей и богатства вашей музыки. Удачи!

www.muzona.ru