Анатолий Абрамов увековечил свое имя в истории отечественной музыки, прежде всего, записями, сделанными в начале восьмидесятых с Юрием Антоновым. Не меньшую популярность ему принесла работа над саундтреком к знаменитому фильму «31 июня». Все это – в составе легендарной группы АРАКС, членом которой Абрамов стал в 1976 году в возрасте восемнадцати лет.
Группа работала в Театре имени Ленинского комсомола, а в 1980-м ушла «на вольные хлеба», покорив страну своим искрометным искусством. Популярность группы была невероятной. Именно это послужило основной причиной гонений на вышедших из-под социалистического контроля молодых музыкантов. Негласное распоряжение ВЦСПС запрещало филармониям страны иметь дело с членами группы АРАКС. Коллектив расформировали. Позже Абрамов, имевший к тому времени репутацию одного из лучших барабанщиков страны, вернулся под крыло Марка Захарова. И вот с середины восьмидесятых он снова в Ленкоме, параллельно принимая участие в различных сторонних проектах. В начале нынешнего тысячелетия АРАКС собрался снова, в очередной раз поразив публику своей музыкой.
Несмотря на то, что Анатолий Абрамов никогда и нигде не учился музыке, его можно смело назвать профессионалом. Его музыкальные университеты начинались еще в школе, когда вокалист Михаил Файбушевич запер Толю в комнате дворца культуры вместе с записью песни “Fireball” группы DEEP PURPLE, приказав к вечеру научиться играть ее на барабанах. Выбора не было, и Абрамов научился. Потом были группы ЗОЛОТОЙ СЕНТЯБРЬ, ВИСОКОСНОЕ ЛЕТО с Кутиковым, Кельми и Ситковецким... И, наконец, АРАКС.
Как и большинство настоящих профессионалов, Анатолий Абрамов старательно избегает разговоров на профессиональные темы. В день нашей беседы в Ленкоме срочно вводили нового актера в «Юнону», которую тем же вечером и давали. Нам удалось увидеть кусочек репетиции на сцене театра, после чего и состоялся приведенный ниже разговор.

Толя, я сразу хочу избежать привычного хода интервью и опустить вехи твоего творческого пути. Скажи, какими качествами должен обладать барабанщик?
Ритм, прежде всего чувство ритма, а остальное потом нарабатывается. Как хочешь играть – так и будешь.
А что нарабатывается? Вот ты, например, что нарабатывал, какие задачи перед собой ставил, когда начинал?
Ну, а какие задачи могли быть? Ориентиры известные: «битлы», LED ZEPPELIN, DEEP PURPLE, PINK FLOYD. То, что все проходили. Это сегодня молодежь... потерянное поколение. У них же исковеркано сознание.
Ты говоришь о барабанщиках?
Нет, почему. Обо всех, кто тянется к искусству. Это даже не обязательно музыканты. Жертвы массовой культуры, того, что приходит к людям с экранов телевизоров, по радио... По морально-этическим критериям это все ниже табуретки. Ужасно. У меня у самого дети растут. Хорошо, они этим всем не интересуются. Сын играет на гитаре, на барабанах. Я предлагаю свою помощь, но он все хочет сам. А играет, между прочим, ровно. Видимо, передалось по наследству. И это очень приятно.
А какую музыку он играет? Рок?
Не сказал бы... Это некий синтез. Они пишут свои песни. А по поводу рока... Говорят, что рок умер, но я с этим абсолютно не согласен. По-моему, нет в мире музыки живее и интереснее. Вот у меня вчера был концерт с АРАКС. Это счастье! Пришли и наши старые поклонники, которые знают эту музыку, и молодежь, которая нас не знает. Не знает, но оценила нашу работу, энергию, отдачу.
А давно АРАКС возобновил свою деятельность?
Уже лет семь назад. Приехал из Америки Алешин (Анатолий Алешин – фронтмен золотого состава группы – Back Beat)... Правда, он нас потом покинул, начал сольную карьеру. Тут его показывали по телевизору. По-моему, кошмар. У нас новый потрясающий молодой вокалист Вася Савченко. Супер! И так гармонично влился в коллектив!
Да, вообще, история с расформированием АРАКС очень печальна. Как музыканты все это пережили?
Я считаю, что мы появились слишком рано. Мы были чересчур независимы: у нас был свой автобус, своя аппаратура. Мы ведь ушли из театра, чтобы попробовать свои силы. И вкусили успех в полной мере. Дворцы спорта, по три в день, а в выходные – по пять. Шесть тысяч зрителей выходят – другие шесть входят. Конная милиция, переносят автобусные остановки...
А почему ты говоришь, что вы появились рано? По музыке, мне кажется, как раз вовремя.
Мы слишком выделялись на общем фоне. Скажу без ложной скромности, что именно мы пробили эту стену, и тем, кто шел за нами, было уже значительно легче. Ну, а потом все разошлись... мы с гитаристом Тимуром Мардалейшвили пришли к Стасу Намину. Стас хотел, чтобы Тимур «делал ножкой» в песне «Богатырская сила», представляешь? Ну, он и ушел. А я проработал несколько месяцев. Потом мы еще с басистомНиколаем Парфенюком собрали команду ФЕНИКС. Она же ВЕТЕР, она же ГЛОБУС. Но все знали, что это АРАКС. А в 1984 году Крис Кельми позвал меня в РОК-АТЕЛЬЕ. Они тогда работали на нашем месте в Ленкоме. И с тех пор я снова в театре.
Толя, я знаю, что ты формально нигде не учился. Как ты все-таки постигал основы профессии? Чем занимался? Занимаешься ли ты сейчас?
Заниматься при таком количестве концертов невозможно, да и не нужно. Я начал в школе на тройничке, и пошло.
Так что же, такое количество концертов было всегда?
Да! Театр, АРАКС, потом было время в девяностых, когда я работал одновременно в семи коллективах. СВалерией, с Зинчуком, с Дмитрием Варшавским... Только недавно я отказался от этих проектов из-за большой загруженности в театре.
Интересно, ведь театральная работа – это совершенно отдельная история. В подавляющем большинстве случаев музыканты относятся к подобной деятельности, как к прикладной, а соответственно, малоинтересной. Похоже, в твоем случае мы имеем дело с исключением из правила. Чем же тебе так интересен театр?
Я просто сросся пуповиной с Ленкомом. Я же здесь уже тридцать два года! Хотя из старого состава АРАКС сегодня в театре только я и Сережа Рудницкий – музыкальный руководитель, правая рука Марка Анатольевича Захарова. А Тимур Мардалейшвили,Вадик Голутвин – они в гастрольном варианте группы. Им так удобнее. В театре есть какая-то магия. Тут и музыка везде разная. Одно дело – «Юнона и Авось», а совсем другое – например, недавняя премьера «Женитьбы». Там совсем другой состав: тромбон, валторна, труба, флейта, скрипка... плюс барабаны, клавиши. Все это пишет Сережа. Я наблюдаю уже третье поколение зрителей, которые ходят в наш театр. Те, кто ходил в Ленком в семидесятые, сегодня приводят своих внуков.
Чем Ленком привлекателен для публики, известно всем. А чем он привлекателен для тебя как барабанщика?
На самом деле, здесь есть масса способов применения музыкального таланта. Например, для спектакля «Варвар и еретик» я сделал машину, которая должна была заменить живого исполнителя. Шесть метров высотой, три шириной и три глубиной. Это нечто. Я ее делал два месяца. Она работает вопреки законам механики. Но за десять лет не подвела ни разу. Это чудовище, которое весь спектакль жило своей жизнью. Сейчас она в разобранном виде лежит на складе: спектакль снят в связи со смертью Александра Гавриловича Абдулова.
Анатолий, так неужели ты никогда не озадачивал себя двойками, тройками и прочими прелестями барабанного быта?
Так, чтобы специально – наверное, никогда. И я знаю, что не я один такой. Многие известные люди подходят к барабанам только на сцене. Я, конечно, не говорю, что просто сел за инструмент и сразу начал играть. Ты услышал что-то, тебе понравилось, ты сел и постарался выяснить, как это делается... Это называется занятиями? Но сидеть на пятой точке и заниматься одиночками, двойками и парадиддлами... Мне это было не нужно.
Хорошо, я сейчас обратил внимание, что у тебя стоит двойная педаль. Она же не в 1972-м появилась?
У меня значительно раньше. А потом-то с АРАКС я возил комплект из четырнадцати барабанов, включая две бочки. Это был Pearl, но вторая бочка – Amati. Навыки уже были. А потом появился и кардан... Ну и что? Просто более современная версия. Немножечко опасно это тем, что заставляет лениться. Раньше я все играл одной бочкой, а теперь можно «сачкануть». (Смеется.)
Еще сегодня ты играл на электронных барабанах и прямо на сцене. А акустические в театре используешь?
Да, все варьируется в зависимости от музыки. Есть спектакли, где надо играть очень тихо, и это гораздо удобнее делать на электронных пэдах. А сидеть я могу где угодно – даже в зрительном зале. У нас необычный театр. Захаров всегда удивлял всех. Он еще в 1972-м обошел всех, пригласив в театр рок группу. Он гениальный человек. Видит на пять метров под землю и далеко-далеко вперед.
Скажи, Толя, а изменились ли твои музыкальные пристрастия за прошедшие годы?
Я готов слушать любую хорошую музыку. Могу сказать, что спектр моих пристрастий значительно расширился. Мы все-таки росли в закрытой стране. Теперь все доступно – слушай, смотри. Большую роль сыграло появление видео. Теперь совсем другой поток информации.
И что ты в этом потоке для себя в последнее время выудил?
Один мой знакомый меломан нарыл группу GOV’T MULE, которую никто у нас и не знает. Это такой блюз, но очень своеобразный. Настоящее открытие! И с этими ребятами считают за счастье сыграть все. Виктор Вутен (Victor Wooten), Гровер Вашингтон (Grover Washington Jr.)...
Ну, это все-таки в привычном для тебя ключе. А что-нибудь кардинально другое?
Да есть куча разных людей! И барабанщиков, в том числе. Например, Марко Миннеманн (Marco Minnemann). Он феноменальный музыкант. Но это не мой путь. Для этого надо было двадцать лет назад учиться в Беркли. Там люди получают то, за чем приходят.
Ну, тоже не факт.
Я недавно в Израиле общался с Женей Майстровским. Вот он вынужден заниматься самообразованием. Он много преподает и не имеет права отстать от времени. Он просто не может не ответить на вопрос студента. У меня таких проблем нет.
А у тебя никогда не возникало желания освоить еще что-то, помимо того, что знаешь и умеешь? Просто вот захотел научиться играть и ЭТО тоже?
Ну, захотелось – так взял, прикинул, как лучше: так-так-так или так-так-эдак. Голова же работает.
Надо же еще потренироваться, достичь свободы, скорости.
Со скоростью у меня вообще проблем никогда не было.
А комплект инструментов в течение карьеры менялся?
Да, время гигантомании ушло, и я больше не вожу четырнадцать барабанов. Раньше у нас были рабочие, техники. Я же ничего не таскал. Я только занимался своим делом – играл.
Так значит, причины самые прозаические: некому носить, а то бы так и играл на большом сете?
Да, наверное. А может быть, и нет. Раньше наша музыка, мне кажется, требовала многообразия тембров. Сегодня инструменты немного другие. Сегодня не нужна бочка 24". Хорошо прозвучит и 18".
Анатолий, а с кем из наших исполнителей, помимо АРАКС, тебе было наиболее интересно работать?
Интересно было работать в СВ с Валерией. Сейчас ее знают по другой музыке. Она занята абсолютно коммерческим проектом. А тогда мы работали с настоящей отдачей, она пела совсем по-другому. Она на сцене просто танцевала от этого драйва. Люди после концертов подходили, благодарили. Для них это было эмоциональное потрясение. Валерия умеет петь.
Анатолий, а что бы ты мог посоветовать молодым барабанщикам, которые откроют этот номер Back Beat?
Пусть каждый делает то, что хочет, но делает это честно!
Это легко сказать! Вот в твоей жизни все сложилось счастливо, так что ты имел возможность...
(Перебивая.) Я бы не сказал, что прямо все так счастливо сложилось. Травмы были такие, что уже готовился распрощаться с профессией навсегда. Я порезал руку (показывает кисть). Нервов нет, сухожилий нет. Врачи говорили, что пальцами начну шевелить через год, а я несколько недель спустя уже на барабанах играл. Но я же ничего не чувствую кистью. Первое время было тяжело. Палка могла спокойно «уехать» в любую сторону. Приходилось контролировать. Ногу не дал врачам отрезать.
А что случилось с ногой?
(Поднимает штанину, показывает огромный шрам через всю ногу.) Гангрена. Меня везут на каталке в операционную, и я слышу разговор санитаров: «А ему по пах или по колено будут резать?» А я: «Кому? Ну-ка быстро телефон!» Братки приехали и всю операцию стояли рядом, смотрели, чтобы ничего не отрезали. Потом мне каждое утро чистили ногу. Так что играть-то, если по-честному, тяжеловато. Но привык.
А если жизнь все-таки заставляет делать не то, что хочется?
Конечно, бывают ситуации, когда, как говорится, «не до жиру, быть бы живу». И сейчас такие ситуации случаются все чаще и чаще. И страдают, как правило, хорошие люди. Плохие уже себе все наворовали и спокойно сидят. Ну, что ж, круче русского народа нет никого, прорвемся. Опять же, не надо забывать, что есть друзья, есть честные порядочные люди с большим сердцем.
Толя, большое спасибо, что нашел время встретиться с нами. Успехов!

Бару Александр